ОТВЕтственность за преступления
Геноцид, массовое уничтожение нацистами невинных людей на оккупированных территориях стали известными общественности, и этим фактам требовалась соответствующая юридическая квалификация и осуждение. В октябре 1943 г. между представителями СССР, США и Великобритании была подписана «Декларация об ответственности гитлеровцев за совершаемые зверства». С окончанием войны начались процессы, чтобы наказать преступников. Самый известный прошел в Нюрнберге (Германия) в 1945−46 гг.
Среди осужденных были и те, кто совершил военные преступления в Минске и его окрестностях.
Среди осужденных были и те, кто совершил военные преступления в Минске и его окрестностях.
Эдуард Штраух, 1947 г.
Среди обвиняемых на процессе в Нюрнберге 1947 г. проходил Эдуард Штраух, командир айнзацгруппы, а затем полиции безопасности и службы безопасности (СД) в Минске, который также нес ответственность за многочисленные массовые убийства в данном регионе. Сначала он был приговорен к смертной казни, затем ее заменили пожизненным заключением. Штраух умер в тюрьме в 1955 г.
Айнзацгруппы — мобильные военные террористические подразделения для ликвидации военнопленных, еврейского населения и политических противников режима (советских функционеров и коммунистов) путем сожжения деревень и угона населения на работы в Германию; формировались из войск СС, полиции безопасности и СД. Айнзацгруппы «B» и «С» в составе зондеркоманд 7а и 76 следовала за группой армий «Центр» и осуществляла акции террора на территории Беларуси и Смоленской области.
В январе 1946 г. над представителями вермахта, полиции и СС прошел открытый суд в столице БССР. Одним из 18 подсудимых стал бывший обер-фюрер СС Эберхард Герф, которого обвиняли также в преступлениях в Малом Тростенце. Его вместе с другими 13 виновными приговорили к смерти через повешение.
Подсудимые на процессе в Минске, январь 1946 г.
В 1960-х гг. в немецких судах прошло около десяти процессов с рассмотрением нацистских преступлений в Минске. Из 30 человек 23 осудили на протяженные сроки, в том числе 5 пожизненно. Особое внимание было уделено Георгу Хойзеру (1913−1989), бывшему начальнику отдела службы командира безопасности и СД Минска, который лично участвовал в казнях в Тростенце. После войны он жил в ФРГ, работал криминалоберкомиссаром земли Рейн-Пфальц и только в 1959 г. был арестован. За соучастие в убийстве в 11 103 случаях он был приговорен в 1963 г. к 15 годам тюрьмы строгого режима, однако уже в 1971 г. амнистирован.
Фото Георга Хойзера на пути в суд. 16 октября 1962 г., г. Кобленц (Германия)
Лилия Ч., 1924 г.р.
«Я даже на казни была немецких преступников. В 1946-м году… Была создана комиссия по расследованию немецких преступлений… Были приговорены к смертной казни через повешение… Этот приговор был приведен в исполнение на бывшем довоенном ипподроме, это сзади современного завода им. Кирова [г. Минск, ул. Красноармейская, 21].
Весь Минск был на этой казни, вот сейчас перед глазами стоит этот самый процесс… Это на всю жизнь осталось. Пришли разные люди. Одни, у кого немцы уничтожили семьи, у кого были погибшие, — с чувством ненависти. Другие из любопытства… Но то, что я увидела, это было страшно. Были установлены пять виселиц с петлями. Подъехали пять машин, открыли борты, и на эти помосты ввели заключенных. Какой-то чин военный приговор прочитал, а потом одели эти самые петли… А потом постепенно эти машины отъехали…
Весь Минск был на этой казни, вот сейчас перед глазами стоит этот самый процесс… Это на всю жизнь осталось. Пришли разные люди. Одни, у кого немцы уничтожили семьи, у кого были погибшие, — с чувством ненависти. Другие из любопытства… Но то, что я увидела, это было страшно. Были установлены пять виселиц с петлями. Подъехали пять машин, открыли борты, и на эти помосты ввели заключенных. Какой-то чин военный приговор прочитал, а потом одели эти самые петли… А потом постепенно эти машины отъехали…
Эти тела, как маятники, стали раскачиваться. Раздался крик, не то вопль, не то стон. Слушайте, как будто многомиллионный звук раздался от этой площади, а потом воцарилась тишина. Страшное было зрелище.
Мы, по-моему, сразу ушли, это зрелище никогда не забуду. И не дай Бог, чтобы когда-нибудь увидеть [еще]. Я представляю, как в нашей деревне вешали людей, как рассказывала тетя моя, что это было в присутствии всех. Это пережить нельзя. Не дай Бог, чтобы это было. Мое отношение к этому двойственное.
Мы, по-моему, сразу ушли, это зрелище никогда не забуду. И не дай Бог, чтобы когда-нибудь увидеть [еще]. Я представляю, как в нашей деревне вешали людей, как рассказывала тетя моя, что это было в присутствии всех. Это пережить нельзя. Не дай Бог, чтобы это было. Мое отношение к этому двойственное.
Советский плакат 1942 г.
С одной стороны, я считаю, что преступники должны наказание нести, потому что Беларусь была полностью ликвидирована, уничтожена… И деревней сколько сожжено, и города. Я же видела и Витебск, и Оршу, и Гомель. Это же страшно было, не говоря уже о Минске. А с другой стороны, наверное, это безнравственно, мстить за плохое. Злобой или злостью отвечать на злость… Но мы воспитаны были — убей немца! Все же плакаты гласили — убей немца!
А между прочем немцы всякие ж были… как среди любой национальности… И вот точно так же я отношусь сейчас. Вот, например, преступник убил, жизни лишил кого-то, так что его надо жизни лишить, а потом его родные будут мстить, кровную месть восстановим, что ли? Вот не знаю, я до сих пор не могу дать ответ [на этот вопрос]… Зло должно быть наказано, но каким образом?»
А между прочем немцы всякие ж были… как среди любой национальности… И вот точно так же я отношусь сейчас. Вот, например, преступник убил, жизни лишил кого-то, так что его надо жизни лишить, а потом его родные будут мстить, кровную месть восстановим, что ли? Вот не знаю, я до сих пор не могу дать ответ [на этот вопрос]… Зло должно быть наказано, но каким образом?»
